Финишный рывок

(Безбожная ТрагиКомедия из 25-и Поворотов и Эпилога для театра с поворотной сценой.
Ни одно событие не вымышлено. Почти все имена подтасованы)

Поворот 24-й

Центральная площадь в окружении фонарей. По краям её и на тротуарах довольно плотная толпа людей разного возраста. Вперемешку с ними их пожитки, в мешках и сумках. Немало детских колясок. Многие сидят на мягких стульях, которые притащили из зданий правительства и из Национального собрания. На тротуарах кое-где разложены костры. Люди греются или смотрят на пламя. Несколько малолеток гоняют по площади на велосипедах, иногда сталкиваются, объезжая бродячих пешеходов. Окна президентского здания темны, в гостинице “Армения” и Национальном собрании свет горит на первых двух этажах, в “Белом Доме” правительства ярко светятся все окна.

По ступеням его длинного крыльца пробираются вниз через толпу Сат и Тиль. Он нагружен парой объёмистых дорожных сумок.

Т и л ь. А народу поменьшало, после вчерашней колонны автобусов. Три дня назад в коридоре не протолкнуться было. Ха! Какой-то холерик начал орать, что я Азербайджанский шпион, но обошлось, благодаря самообладанию Джеймса Бонда. Если б я ускорил шаг — как пить дать линчевали бы.

С а т (Не слушая его). Тут только беженцы.

Т и л ь. Но должны ж где-то быть распорядители. Как-никак последний автобусный караван. Если толпа начнёт штурмовать автобусы, некрасиво получится. Давай в Национальном собрании посмотрим?

Они пересекают площадь.

С а т. Ты здесь подожди, я зайду, спрошу. (Поднимается на крыльцо, где тоже сидят старики на стульях, бегают дети, на которых орут мамаши. Вскоре она выходит обратно.)

Все говорят, что регистрация в гостинице.

Т и л ь. Ну, это не очень далеко.

Они переходят на следующее крыльцо, перед входом в гостиницу “Армения”. Толпа живёт бивуачной жизнью вокзала под открытым небом. Листают телефоны, просят лекарство друг у друга, пересчитывают сумки, кто-то зовёт какую-то Ануш, которая не откликается. Люди из деревень знают друг друга, держаться вместе, особенно вокруг костров. Сат и Тиль возвращаются из гостиницы, проходят на полукруг смотровой площадки напротив президентского здания. Сняв поклажу с плеч, Тиль опускает сумки наземь.

С а т. Везде одни только беженцы.

Т и л ь. Ходили слухи, что Артак нас зарегистрировал.

С а т. Это неделю назад, до его отъезда.

Т и л ь. А вот и караван!

На площадь неспешной чередой, со стороны круглого сквера “Пятачок” въезжают лакированные туши громоздких международно-туристических автобусов с броскими надписями на бортах. Заполняя пространство урчанием своих моторов и блеском фар, они замедленно проплывают, словно шеренга кашалотов на параде, мимо смотровой площадки, порявкивая сигналами на толпу, которая пришла в движение и течёт вместе с караваном, волоча-таща свои пожитки и поклажу вслед и вокруг автобусов на дальний конец площади у недоремонтированного здания ПолитПросвета и недостроенно-замороженного гостиничного проекта. Там парад делает разворот кругом и движется в обратном направлении, чтобы десятки остальных тоже продефилировали по площади.

Многорядная, разнонаправленная колонна затихает. Хвост её, из пары-другой автобусов попроще, не уместившись на площади, остаётся под соснами сквера. Там же пришвартовался мощноколёсый БТР миротворцев. В толпе появляются мужики одетые слишком легко — в рубахи, жилеты. Это водители автобусов с их помощниками, они расстёгивают квадратные люки багажных трюмов под высокими окнами автобусов, начинают выгружать на асфальт ящики с водой в бутылках, кипы полуметровых упаковок вафлей в целлофане, мешки с хлебом.

С а т (На смотровой площадке). Что они делают?

Т и л ь. Что значит, что? Они же ехали к людям в 9-месячной блокаде. Гостинцы привезли. Элементарно человеческая жалость и гуманизм. Тупым концом.

С а т. Всё-таки хорошо, что ту колонну гуманитарной помощи не пропустили. 400 тонн досталось бы Туркам!

Т и л ь. Ну это ещё неизвестно. Досталось бы или нет. На вилле министра внутренних дел 11 миллиардов драм сожгли.

С а т. А ты-то откуда знаешь?

Т и л ь. Внук моего приятеля Камо — водитель в телохране министра. (Хлопает себя по лбу) Понял! Этот внучек наверняка подрывные радиостанции слушает! Эта молодёжь такие доверчивые, так легко попадаются на крючок чуждой нам пропаганды! (С нарочитым забугорным акцентом)Сы-эйч-эсс спорт-ивнинг эбзор на воулнах Колос Эмэрыкэ из Фэшингтон! (Переключается на обычный тон). Ну что? Пойдем, окунёмся в массы?

Подхватив сумки, он сопровождает Сат, они скрываются между рядами застывших автобусов. К смотровой площадке трусцой приближается беженец в тёплой куртке.

Б е же н е ц (кричит). Наш там! (Машет рукой в сторону ПолитПросвета.)

От костра на тротуаре, ухватив свои вещи, снимается группа земляков из его деревни, Следуют за ним. Замыкающими в ней пара, скорее всего супружеская. Муж тащит объёмистую сумку чёрно-бело- клетчатого фасона “челноков”.

С у п р у г а. А я ж говорила!

С у п р у г. Да что ты там говорила?! (Ставит сумку на землю.)

С у п р у г а. А я ж говорила!

С у п р у г. Да что ты там?!

С у п р у г а. А говорила ж я!

С у п р у г. Да что?! Молчи лучше! Не играй на нервах!

С у п р у г а. А я ж говорила!

С у п р у г. Да ты умолкнешь?! (Схватив сумку приподымает и шваркает её обратно на асфальт. Достаёт сигареты, закуривает и, смешавшись с потоками толпы пропадает между автобусов.)

С у п р у г а. Вай, астуцКарабахский арм. —
     Господи ! Боже! Господи! (Хватает сумку, но та ей не под силу, оставляет и бежит вслед за деревенскими.)

Появляются Тиль и Сат, снова останавливаются на смотровой.

Т и л ь (Освободившись от сумок). Это бесполезно. Автобусы пронумерованы, при регистрации людям говорили какой у них. Теперь на посадке сверяются со списком. Пока тот мужик в своей бумажке твою фамилию искал, я подошёл ещё к паре автобусов. Везде то же самое. Посылают к какому-то Дудунцу. Он у них типа старшего.

С а т. Кто такой Дудунц? Никогда не слышала.

Т и л ь. Откуда мне знать? Говорят старший тут. Может начальник ЖЭКа какого-нибудь.

С а т. Подожди. Попробую к Артаку дозвониться.

Она достаёт телефон. Тиль, постояв без дела, соступает на площадь, ухватывает из ближайшей груды охапку упаковок, переносит на тротуар. После второй ходки озирается, идёт к обезлюдевшему костру, прикатывает тележку на 4 колёсах, начинает грузить. Рядом останавливается подросток, наблюдает.

Т и л ь. Им же ещё тут разворачиваться надо. Чего смотришь? Грузи, давай!

Он и паренёк уже вдвоём продолжают переброску провизии на тротуар.

С а т. Артак! Артак! Наконец-то. Ты где?

Г о л о с А р т а к а. Я в Горисе. Как вы? Автобусы пришли?

С а т. Да! Но я не знаю на какой мне! Какой номер был при регистрации?

Г о л о с А р т а к а. Я вас зарегистрировал.

С а т. Да! Да! Какой номер автобуса? Они тут под номерами.

Г о л о с А р т а к а. Я вас зарегистрировал.

Т и л ь (Сгружая вафли на тротуар). Он регистрировал в числе первых. Наверное, на те автобусы, что вчера были.

С площади подбегает женщина.

П р и б е ж а в ш а я (Машет рукой). Ашот! Ты где?! Скорей!

П а р е н ё к. Дядь! Меня зовёт.

Т и л ь. Да. Спасибо, Ашот. (Паренёк убегает.)

С а т. Да! Элла говорила, что ты регистрировал. На какой автобус?

Из-за стоящего неподалёку автобуса поспешно выходит человек с листом бумаги.

Ч е л о в е к - с - л и с т о м - б у м а г и (Кричит). Дудунц! Кто-нибудь видел Дудунца?

От другого автобуса доносится отклик.

О т к л и к. Пошёл к миротворцам!

Т и л ь (Обращаясь к Сат). Будь тут, никуда не отходи! Я схожу к миротворцам. (Уходит скорым шагом.)

Г о л о с А р т а к а (Вслед уходящему Тилю). Я вас зарегистрировал...

Поворот 25-й

Возле рубчатых колёс шаланды БТР — двое. Рослый солдат в каске украшен, поверх формы, синей нарукавной косынкой миротворца. Второй ниже ростом, предплечье без косынки, на голове камуфляжка с козырьком. Подходит Тиль.

Т и л ь. Добрый вечер, служивые. Я старшего на погрузке ищу. Говорят сюда пошёл.

М и р о т в о р е ц - без - к а с к и. Не дошёл, наверное. Всяко бывает.

Т и л ь (Присмотревшись к знакам различия на камуфляже). Майор, тут такая проблема: надо женщину в Армению отправить, жену мою, а там путаница со списками, с регистрацией. Можешь пособить?

М а й о р. Не боись. Сегодня всех вывезут. Вон в конце колонны пара дополнительных, на всякий. А что это ты — жену отправляешь, а сам?

Т и л ь. Отбегался, хватит. Остаюсь я.

М а й о р. Даже так? Ну, береги себя.

Т и л ь. И тебе удачи.

М а й о р. Удача нам всем нужна. Не откажусь.

Т и л ь. Умеешь ты беседовать. Жаль, обстановка не располагает покалякать. (Он козыряет на Французский манер, двумя пальцами. Майор отдаёт честь по-Российски, полной ладонью. Тиль отходит.)

На скамье возле сквера сидит одинокий мужик. К нему подбегает человек с листом.

Ч е л о в е к - с - л и с т о м - б у м а г и. Дудунц! Тебя там уже обыскались! Где ты вообще пропал?!

Д у д у н ц (Явно на поддаче). У Дудунца обеденный перерыв. Подождут. Дудунц там, где надо. Кто ищет, тот находит! Дудунца им захотелось? Будет им Дудунц!

Человек - с - листом - б у м а г и хватает его и тащит за собой, неутихающего.

Тиль (Им вслед). Я уже не ищу! Мне уже хорошо! Иди, дуди, Дудунц!

Поворот 26-й

Опять смотровая площадка. Сат стоит возле сумок с бутылкой минеральной воды в руках. К ней подходит Тиль.

С а т. Где ты пропал? Нашлось место! Вот в этом. (Указывает на один из автобусов с распахнутыми крышками багажных отсеков, куда несколько пассажиров заканчивают погрузку своих вещей.) Удобное, не в конце.

Т и л ь. Очень хорошо. Ты пока посиди на удобном месте, а я вещи в трюм отнесу.

Сат огибает автобус. Тиль несёт сумки к последней паре открытых багажных секций в борту автобуса.

ИНТЕРМЕДИЯ КОВЕРНЫХ

(Под звуки пианолы наяривающей рэгтайм, что сопровождал чёрно-белые комедии Макса Линдера и Чарли Чаплина)

Четверо в рыжик париках и классическом гриме цирковых клоунов (пара женщин и пара мужчин, один из которых — Тиль) загружают свои сумки в уже заполненный отсек, но те упорно вываливаются обратно. Сперва они грузят, мешая друг другу, на смену конкуренции приходит объединение усилий, из их среды возникают лидеры с гениальными идеями, как это надо сделать. Всё безрезультатно, сумки неизбежно приземляются на асфальт.

Акт сизифовой развлекухи завершается появлением водителя (увалень в белой расстёгнутой на груди рубахе) и его помощника (в жилетке). Через соседний, распахнутый отсек, помощник удерживает рукой верхний ряд впихнутых клоунами сумок. Водитель запирает крышку. При открывании сумки, конечно, вывалятся снова, но это будет уже в Горисе. Если не утрамбуются в пути. Водитель запирает остальные крышки, уходит с помощником и тремя клоунами. Тиль сдёргивает свою маску.

Т и л ь. Уфф!

Из-за автобуса появляется Сат с той же непочатой бутылкой минералки.

С а т. Объявили отправление. А ты? Когда ты приедешь? Ты нужен детям, внукам.

Т и л ь. Не могу назвать точную дату, но знай — каждый шаг из того, что я буду делать дальше, направлен к одной цели — воссоединение семьи. Всё равно, больше мне нечем заняться. Мы же семья! Имеем право на неразлучаемость! Или неразлучимость?

С а т. Молчи уж лучше! (Указывает на груду провизии на тротуаре.) Вафли возьми, на завтрак.

Т и л ь. Как скажете, мама.

Автобусы, один за одним, начинают урчать моторами. Сат опускает бутылку в широкий накладной карман своей клетчатой куртки. Обнимает Тиля. Он с готовностью отвечает на объятие. Сат целует его в щёку.

Т и л ь. Я уже в раю? Или сегодня пасха?

С а т. Дурак!

Т и л ь. Не подсказывай! Сам знаю.