великие творения
                   былого

— Раcскажите нам какую-нибудь историю, сэр.

— О, да, сэр. С привидениями.

— Здесь вам откуда?– спросил Стефен, открывая другую книгу.

— Довольно слёз,– сказал Комин.

— Ну, и как там дальше, Тэлбот?

— А история, сэр?

— Потом,– сказал Стефен.– Продолжай, Тэлбот.

Смуглый мальчик раскрыл книгу и ловко примостил её за бруствером своей сумки. Он декламировал стихи отрывками, поглядывая на текст:

Значит всё сводится к движению, осуществлению возможного как возможного. Аристотелева фраза оформилась сквозь спотыкливую декламацию и выплыла в ученую тишь библиотеки св. Женевьевы, где, укрывшись от греховности Парижа, читал, вечер за вечером. По соседству хрупкий азиат конспектировал учебник стратегии. Вокруг меня наполненные и насыщающиеся мозги: под светлячками ламп, наколоты, чуть вздрагивают осязательные усики: а во мгле моего сознания жижа глубинного мира, дичится, сторонится ясности, отдёргивает складки своей драконовой чешуи. Мысль есть мысль мысли. Ровное сияние. Душа, по своему, и есть всё сущее: душа есть форма форм. Прихлынувшая упокоенность, необозримая, лучезарная: форма форм.

Тэлбот начал повторяться:

— Переверни,– спокойно произнёс Стефен.– Отсюда я не увижу.

— Что, сэр?– простовато переспросил Тэлбот, наклоняясь вперед.

Его рука перевернула страницу. Он выпрямился и продолжил, только что вспомнив. Про того, кто ходил по водам. И здесь, на их робких сердцах лежит его тень, на сердце и губах того обжоры, да и на моих тоже. Тень на разгорячённых лицах желавших подловить его с монеткой воздаянья. Кесарю – кесарево, Богу – Богово. Протяжный взгляд темных глаз, слова-загадки, что будут ткаться и ткаться ткачами церкви.

Тэлбот впихнул захлопнутую книгу в свою сумку.

— Так скоро?– спросил Стефен.

— Да, сэр. В десять хокей, сэр.

— Короткий день, сэр. Четверг.

— Кто разгадает загадку?– спросил Стефен.

В спешке постукивая карандашами и шелестя страницами, они укладывали книги. Сгрудившись, завязывали, застёгивали сумки, тараторя весело и разом:

— Загадка, сэр? Спросите меня, сэр.

— О, меня спросите, сэр.

— Потруднее, сэр.

— Итак, загадка,– сказал Стефен.

— Что это?

— Что, сэр?

— Ещё раз, сэр, мы не разобрали.

При повторе строк глаза их округлились. После короткого молчания Кочрен сказал:

— Что это, сэр? Мы сдаёмся.

У Стефена запершило в горле, при ответе:

— Лис хоронит бабушку под кустом.

Он встал и нервно хохотнул под эхо их обескураженных криков.