– Эскот. Золотой кубок. Погодите, – бормотал Бентам Лайнс. – Полмину. Максимум секунду.
– Мне она уже никчему, просто клочок бумаги, – сказал м-р Цвейт.
Бентам Лайнс вдруг вскинул глаза и чуть подмигнул.
– Точно? – произнёс его резкий голос.
– Ну, говорю же, – ответил м-р Цвейт. – Клочок и ничего другого.
Бентам Лайнс секунду посомневался, косясь: потом всучил развёрнутые листы обратно на руки м-ру Цвейту.
– Рискну, – сказал он. – Ну, спасибо.
Он заспешил к углу Конвей. Торопыга.
М-р Цвейт снова сложил страницы аккуратным квадратом и всунул туда мыло, улыбаясь. Такие глупые у него губы. Ставки на скачках. Стало нынче золотым дном. Мальчики-посыльные крадут, чтоб поставить хоть шесть пенсов. Разыгрывают лотерею на варёного индюка. Рождественский обед всего за три пенса: Джек Флеминг насобирал взносов, закладов и смылся в Америку. Теперь у него там свой отель. Они никогда не возвращаются. От мясной похлебки Египта.
Он бодро зашагал к мечети бань. А смахивает-таки на мечеть, краснообожжённый кирпич, минареты. Колледж, как я посмотрю, сегодня в спорт ударился. Он обвёл взглядом подковообразный плакат над воротами в парк колледжа: велосипедист, сложился пополам, как треска в банке. Реклама совсем ни к чёрту.
Вот если б они сделали круглым, как колесо. Потом спицы: спорт спорт спорт: и крупную маточину: колледж. Что-то такое, чтоб в глаза бросалось.
Вон Горнбловер на входе. Поддержи отношения: можно будет зайти прогуляться за спасибо. Здравствуйте, м-р Горнбловер. Здравствуйте, сэр. Погода просто райская. Была бы жизнь всегда такой же. Погода для крокета. Сидеть в сторонке под зонтами. Игру за игрой. Здесь в крокет не умеют. Ноль за шесть ворот. Однако, капитан Булер умудрился высадить окно в клубе на Килдар-Стрит, шарахнул напрямки. Им больше подходит ярмарка в Донибруке. Поналомали мы им рёбер, кады МакАрти выступал с речью. Прилив жары. Не надолго. Всегда проходит, струя жизни, которую выделяем в потоке жизни, дороже остальных.
Теперь усладимся баней: ванна чистой воды, прохлада эмали, тихая тёплая струя. На моё тело.
Провидчески, он заранее узрел своё бледное тело голым, вытянувшимся во всю длину, оно нежилось теплом лона, умащённое пахучим тающим, мягко расползающимся мылом. Он видел свой торс и конечности сквозь переплёск мелкой ряби, чуть возносимые к поверхности кратких лимонножёлтых волн: свой пуп, завязь плоти: провидел тёмный спутанный клочок своего всплывшего кустика: колыхание волос вкруг квёлого родителя бессчётных племён, вялый плавучий цветок.
вверх-скок