Прибывающий поезд тяжко грохотал над его головой, вагон за вагоном. Баррели бамкали в голове: тёмный портвейн всплескивался и булькал внутри. Вышибить все затычки и бескрайний тёмный паводок хлынет на волю, свиваясь в едином потоке, заливая болотистые низины, лениво кружа широколистые цветы своей пены над предзапрудными омутами спиртного.
Он подошёл к распахнутой задней двери Всех Святых. Вступая на крыльцо, снял шляпу, вынул карточку из кармана и засунул обратно под ленту. Проклятье. Надо ж было подкатиться к М'Кою насчёт проездного в Миллингар.
Объявление на дверях. Проповедь преподобного Джона Конми, Орден иезуитов, о Св. Петере Клавре и о миссии в Африке. Обращают миллионы в Китае. Интересно, как они втолковывают китайцам-язычникам? Тем предпочтительней унция опиума. Поднебесная. А по их понятиям языческая дикость. Возносили молитвы за спасение Гладстона, когда у того уже крыша ехала. И протестанты туда же. Обращают д-ра Дж. Велча, доктора богословия, в истиную веру: Будда, их Бог, лежит себе на боку в музее. Все нипочём, ладонь под щёку. Окуривают палочками благовоний. Другое дело Спаситель. Терновый венец, крест. Тонко удумал Св. Патрик насчёт трелистника. Палочки для риса? Конми: Мартин Канинхем его знает: представительный на вид. Жаль, не к нему я попал, чтоб пристроить Милли в хор, а к тому отцу Фарлею, который только с виду туп. Поднатаскался. Оно ему надо — напялить тёмные очки и марш крестить негров, обливаясь потом в три ручья, а? На очки они бы точно клюнули: блестящая штукенция. Хоть раз взглянуть, как сидят в кружок, поразвесив вывернутость губ, заворожённо слушают. Размеренная жизнь. Хлещут как молоко, сдаётся мне.
Холодный запах святого камня поманил его. Он поднялся по стёршимся ступеням, толкнул дверь и мягко вошёл позади алтаря.
Что-то правится, какое-то причастие. Жаль, слишком пусто. Самое местечко, присоседиться к какой-нибудь девушке. Кто-нибудь есть вообще? Битком к часу тихой музыки. Та дама во время вечерней мессы. На седьмом небе. Женщины опустились коленями на скамеечки, вкруг шей малиновые ленты фартучков, склонённые головы. Группка коленопреклонённых возле ограды алтаря. Священник стал ходить меж них, приговаривая, с причастием в руках. Он останавливался перед каждой, вынимал облатку, стряхивая с неё каплю-другую (до того пропитались?), и аккуратно вкладывал в их рты. Шляпа и голова приявшей опускались. К следующей: сухонькая старушка. Священник наклонился вложить ей в рот, беспрестанно бормоча. Латынь. Следующая. Глазки закрой, ротик открой. Что? Corpus. Тело. Труп. Неплохо придумано с этой латынью. Сперва оболванить их. Прибежище умирающих. Они, похоже, даже не жуют: заглатывают целиком. Идея – закачаешься: вкушать кусочки плоти, какой людоед сдержиться от перехода в такую веру? Он стоял в стороне, наблюдал, как их слепые маски движутся по проходу, одна за одной, возвращаясь на свои места. Приблизившись к скамье, он сел с краю, придерживая свои шляпу и газету. Ну, и котелки ж мы носим. Шляпы следовало б моделировать по типу головы. Они сидели вокруг него, там и сям, всё ещё склоняя головы в их малиновых лентах, выжидают пока оно растворится в желудках. Что-то типа мацы: тот же рецепт, без дрожжей: хлебцы в синагоге. Ты ж только глянь на них. Могу поспорить, их это делает счастливыми. Леденец. Счастья полные штаны. И за всем этим чёткая идея, что-то вроде царства Божьего в пределах твоих телесных ощущений. Первое причастие. Вафельное мороженое, пенни за порцию. Потом чувствуют себя одной общей семьей, как в театре, все в одном котле. Так оно и есть. Тут и сомневаться нечего. Уже не так одиноки. Наше единобратствие. В завершение крепенький пердёж. Спуск паров. Это так улётно, если взаправду веришь. Лурдово исцеление, воды забвения, призрак Нок, статуи сочащиеся кровью. Вон старикан заснул возле исповедальни. Вот откуда эти всхрапы. Слепая вера. Полная безопасность, и гарантирован приём в царство грядущее. Баю-бай любая боль. Проснётся в этот самый час год спустя. Он видел, как Священник задвинул блюдо с причастием поглубже, и на минуту преклонил колени, показав серые подошвы башмаков из-под кружева накидки. А вдруг да потеряется булавка от. Не будет знать как и. Лысинка бритого кружка. Буквы поперёк спины. INRIПисьмена латынью на парадном одеянии католических священников. Нет, стоп. IHSДругая надпись того же назначения. Молли мне однажды объяснила, когда спросил. Исус немало согрешал: или нет: Исус немало страдал. А другую как переиначили? Изгвоздили ноги-руки Исуса.
вверх-скок