После забега

(8 месяцев упрямого проживания в Ханкенды
(бывший Степанакерт)
в числе 15 неубежавших в общем потоке
 

5

Первые 2-3 месяца в покинутом Степанакерте гулять было легко — у меня «аусвайс», а у спецназовцев отличное владение русским языком, они на 80 % парни из Баку. (Да, Юлий Соломонович, спёр имя вашей КВН команды.)

Через пару ротаций им на смену явилась обычная полиция, и стало… ну, в общем, притёрлись постепенно…

Так вот ещё в спецназовский период, пеший патруль возле городского парка мне высказал свою возмущённость поведением карабахских армян.

Как оказалось, в парковском тире им встретился портрет премьера Армении.

Которого там ставили в качестве мишени!

Парней из Азербайджана возмутило такое отношение к вышестоящему, неважно из какой страны — чин есть чин. Должны же быть какие-то пределы. Хоть что-нибудь святое.

Разгул бесчинства в тире расшатывал устои мира, где чинопочитание главный из китов.

И, переходя от млекопитающих гигантов на других представителей мира животных, Ханкенды от Степанакерта унаследовал собачьи своры ценных пород. У сердобольных обитателей бывшей «Рублёвки», тронувшейся в «Исход», не нашлось места в битком набитых лексус-джипах, и по своим дворам они поспускали с цепи дорогих друзей человека. Четвероногих. Из гуманизма.

К дорогостоящему наследству плюсовались душ 20 неисходников. Аномальные одиночки. За исключением КГБиста, оставленного с особым заданием — исполнять функции интерфейса, связующего звена между КГБ Азербайджана и КГБ Армении, по алфавиту (и да, конечно, мне известно, что КГБ остались в СССР, но язык мой иначе не поворачивается, слишком втянулся сволочь). При связном Саркисе осталась его боевая подруга, жена Маргарита. Потому что между противоборствующими КГБ случаются моменты, понуждающие к скоординированным действиям, когда прикажет Центр, когда тому прикажут свыше, когда приказавшим свыше… ну, и так далее. Не говоря уже о мелких местных случаях, когда бежавший олигарх захочет выкупить какой-то артефакт из коллекции ковровых изделий середины 12-го века, который в горячке закопал в саду под грушей. Теперь раскаялся и готов платить за решение вопроса.

Переходник меж органами, сообщающимися поверх барьеров, оставил свою двушку и перебрался в пустующий особняк президента НКР (он говорил мне, что отсутствующий согласен, и тому имеется договорённость).

Саркиса отличала хмурая общительность и, заметив меня в городе, он непременно останавливал свою машину, здоровался и спрашивал, как дела. Однако позднее в президентском гараже (предположительно) он обнаружил круче навороченную тачку, и уже не успевал притормозить возле меня, шагающего по тротуару.

Для неликвидных неисходнико́в, они же (метафорически) «отрезанные ломти», новая власть устроила «приют» на городской окраине. Вполне уютный отельчик, где разместился также и азербайджанский персонал: гостиничный менеджер, пара держиморд в гражданском, завхоз, работницы кухни.

В приюте изначально проживали 12 армян, но самый старший вскоре скончался из-за возраста (87?), а самого младшего (27?) освободители передали в Армению, через женевский Красный Крест.

Спартак мне нравился своим весёлым нравом, только курил он слишком и не скрывал горечь обид, что у меня нет, поскольку с никотином я в завязке. Что понуждало его постоянно вымогать сигареты у полицейской охраны приюта.

В двухэтажный отель приятной наружности, с прилегающей столовой-рестораном и ограждённым двориком при ней, он приехал сам, на велосипеде, хотя до «Исхода» отдыхал в городском дурдоме, где пациентам велики не выдавались. Забыли ли его при «исходной» транспортировке, или он умышленно затихарился где-то, мне неизвестно, слишком вскоре родители его затребовали через Крест, что уже объяснялось.

Помимо «приютских» имелись полные отщепенцы, продолжившие жить на прежних местах жительства.

Три особи представляли женский пол: Лариса, Лиля, Лена. Последняя, правда, в конце прошлого года преставилась, но это уже вне моего присутствия. А первые две в приюте появлялись только в дни «превентивного ареста», а когда на воле, жили в городе: Лиля с кучей собак, а у Ларисы всего одна кошка, но очень умная.

Карен остался один в отцовском доме, не подчиняясь увещеваниям родителя. По улицам он всегда ходил в окружении собачьей свиты. Среди них только две были с его района, но даже их к себе во двор Карен не допускал. Однако они его уважали, и посторонние псы проявляли не меньший респект.

В своё время он едва не короновался на вора в законе. Чуть-чуть не дотянул из-за перехода в непротивленцы злу насилием. Но воры его тоже уважали, и на какой-то из его дней рождения прислали поздравительный адрес за подписью всех воров в законе СНГ.

(Бездарный бюрократизм оставляет меты своего тупизма даже на самой романтичной из профессий.) Жаль что отец его, в попытке сломить сыновью строптивость увёз столь редкий документ в потоке "Исхода" вместе со всеми остальными ксивами.

Да, уважали его псы, хоть он их не подкармливал, как его тёзка свой контингент бездомных кошек. Места кормёжки, установленные им же, он обходил с целлофановым пакетом объедков из приюта. За это электрики госкомпании АзерСвет прозвали его «кошачий Карен».

Карен из воровского мира остался, не потому что в РФ его повяжут при первой же проверке паспорта (после отсидки его признали персоной нон-грата), а чтобы найти ответ — кто конкретно натравливает эти два народа, азербайджанский и армянский, друг на друга. Кому нужно, чтобы лучшие из лучших среди тех и тех так слишком, по его мнению, чересчур часто гибли насильственной смертью. Вернувшись на родину в разгар войны 2020, он отказался взять оружие в руки и работал водителем санитарной машины, вывозил раненых с поля боя в Мед Центр непризнанной НКР.

На улицах непротивленец никогда не мусорил, даже горелые спички и свои окурки складывал в карман, поясняя, что это уже не наш город. На противоположный тротуар переходил исключительно по зебровой разметке, чтобы не нарушать законы дорожного движения чужой страны...

Ваhан 80 лет, возможно, и уехал бы, но сын его бросил, сказал: «Папа, ты подожди, я весной за тобой приеду». Не рискнул сын везти отца через блокпост. Кто знает, какой затаился компромат в компьютерах на бывшего директора деревенской школы.

Ваhан стихи писал, довольно неплохие, на армянском. Всё про весну да про весну...

Лариса понимала, что в Ереване ей придётся нищенствовать, а в деревне Тог, капитулированной в 2020-м, у неё было крепкое хозяйство, а при ней знание азербайджанского языка...

Камо, шустрячок и пройдоха, остался ловить рыбку в мутной воде брошенного города, будучи уроженцем Баку, хоть и армянской национальности...

Вартана удержал патриотизм, он не захотел бросать свою родину...

Фред, он же Фридик, бывший винодел, а может просто сторож винзавода, скорей всего и сам не знал, как получилось, что остался. Как обычно, началась война, стреляли, бомбили. А утром вышел из дому к автовокзалу, а там пусто. Но подкатили мусора, почему-то в чёрной форме, говорят "Садись в машину". Отвезли в полицейское управление, где я как раз клавиатуру получал и заодно стал переводчиком его ответов на вопросы миграционной службы. Нет, он говорил на русском, который большинство службы знало, однако в разговоре Фрид заикается до того мучительно, что не всякий знающий расшифрует.

У Гагига в душе религиозные сомнения, а в животе проблемы со здоровьем. Врачи степанакертского Мед Центра не смогли помочь. Он понадеялся на шанс от более восточной медицины...

В общем, у каждого имелся повод остаться и жить дальше в условиях изменившегося общественного уклада. Непривычного до неузнаваемости…

6

Все 10 литров водки, реквизированной в полуночном мародёрском рейде в разбитый винно-водочный на Шушва-углу, я не выпил. Не сдюжил просто. Хотя потреблял гомеопатически, порядка 120 — 150 мл в день, вернее, под вечер.

Внутригрудная мышца, предназначенная гонять кровяную жидкость по всей анатомической системе, стала испускать сигналы «sos», чересчур болезненные, чтобы проигнорировать. И я завязал.

Возможно, сказывались инфаркты, перенесённые мною на ногах (первый после всего-навсего 25 лет эксплуатации той грёбаной органоидной помпы, а самый обширный в районе 50) не отвлекая окружающих ненужной им информацией.

Причину болей прояснила дедуктивная логика, методом исключения из ограниченного набора моих активных действий в рутине дня: завтрак, оздоровительная пешая прогулка по кругу через центр города. По возвращении — кулинарно-бытовая деятельность, после обеда работа за компьютером.

Да! Я откопал свой комп из груды безнадёжного утиля, сброшенного в подвал тайфуно-смерче-ураганом с нежным именем «Сатэник». Больше суток провёл он в темноте, на холодном бетоне, под навалом прочих жертв катаклизма в гостиной-кухне. Однако вытащенным наверх, невзирая на сокрушённое выражение ни за что расколошмаченной морды и мятые бока, ПК завёлся! Молодец, мужик!

А монитор и мышку пришлось реквизировать из хозяйственного магазина Варужана на Шушва-углу.

(Этому магазину пришлось пережить сложную полосу в своей судьбе. Неоднократно и брутально срывалась бумажка на двери, провозглашавшая его (на чисто азербайджанском языке) государственной собственностью. При этом же срывался навесной замок (пластик "евро"-дверей плохо удерживает шурупы), если не Саркисом, связным между КГБ и КГБ (и в президентских особняках случается засорение водного фильтра в ванной), то первым попавшимся слесарем водоканала AzSu, или вообще непонятно кем с позывным «А-а. Ну-ну», в поисках монитора для компа.

Прости, Варужан, но this is war, man!)

По вечерам перепрочитывание читаных книг.

То есть мне не на что было валить, логически, резкое колотьё в сердечной сумке, кроме как на водку. И я её не допил — 4 литра из 10 так и остались в реквизированной канистре общей ёмкостью 20 л. А помимо водки заподозрить некого. Не посылать же дедуктивный метод псу под хвост. Ведь отсутствие азербайджанского паспорта не позволяло мне купить SIM карту у компании AzTelecom.

Благодаря неподготовленной отдаче Карабаха, она же "Исход", я получил 8 месяцев свободы от новостей онлайн. Азербайджанский закон спас меня от сводок с полей бойни 2-х народов, братьев-славян из непосредственно единого корня.

8 месяцев неведения о том, с чего даже новая запчасть, где и муха не сидела, лопнет в лоскуты.