После забега

(8 месяцев упрямого проживания в Ханкенды
(бывший Степанакерт)
в числе 15 неубежавших в общем потоке
 

20

Среди постояльцев «приюта» в Ханкенды банковал Камо, как и всякий индивид деятельной натуры в любой компании, где остальные выше него ростом, и ему остаётся единственный выход — взбираться по ступеням иерархии, чтобы погоняло «Шкет», или типа того, осталось бы в неразличимом прошлом.

В отеле, разумеется, его никто так не называл, всё же мужик в летах, и что-то как бы вроде отмотал, по его намёкам. Окружающих он подавлял обилием географических познаний и общей осведомлённостью по любому вопросу, из какой угодно сферы — от кулинарии до теологии.

Сюда же плюсовалась напористая дикция с театральной хрипотцой и должность переводчика между миротворцами и спецназом. В «приюте» он проживать начал не сразу, явился посреди зимних холодов, а перед тем занимал трёхэтажный комплекс «София», самочинно приватизировав эту жемчужину торгово-развлекательной архитектуры напротив Базара. Однако даже в тот период Камо столовался в «приюте». Бромированный хлеб не усмирял его кипучесть. Он с неизменной обаятельностью продолжал травить свои анекдоты тем, кто не успел ещё сонно разойтись по своим койкам в номерах после обеда.

Однажды мне случилось совершить пешую прогулку в его компании, от «приюта» до «Софии», в библиотеке которой мне на глаза когда-то попадалась книга кулинарных рецептов на английском, а теперь, в отсутствие интернета, она вдруг вспомнилась и показалась весьма необходимой.

Камо любезно позволил мне посетить его особняк, запиравшийся в отсутствие хозяина веником, продетым через ручки стеклянной двери входа.

Все полтора километра между отелем и «Софией» Камо не умолкал и на секунду, в буквальном смысле этого слова. Мне достался почти час театра одного актёра, мастера художественного слова. Помимо ходьбы и монолога Камо совершал массу дополнительных действий — поднять с тротуара монету достоинством в 5 руб. или часы, наручные, в бездействущем состоянии, обнаружить среди хлама, переполнившего дворы пятиэтажек спального района улицы Экимяна, велосипед, не вывезенный предварительной зачисткой, чуть дальше найти и продеть на руль газовый баллон ёмкостью в 3 л, после диагностики правильно ли тот шипит; в следующем дворе обматерить долбоёбов, что проникли в его гараж, да так и бросили, суки, ворота настежь, пригласил меня полюбоваться голубым Жигуликом внутри, затем прикрыл ворота и покатил строительный кубик — запереть их, посылая обличительные речи в адрес коменданта, позволившего реквизировать другую из его машин, «Лексус»; найти красаву нож пиратского размера, и т. д., и т. п. До бесконечности…

Поэтому, когда водитель якобы такси, перевозившего меня, стал спрашивать, есть ли у меня лары, я осознал, что он — не КГБист, и, следовательно, информация, которой Камо делился во время «загребона» на День Великой Победы, соответствует действительности...

Саркис, связующее звено двух КГБ (Азербайджана и Армении, по алфавиту) арестован. Его схватили вместе с женой Маргаритой на территории Армении. Спецназовцы Азербайджана лишь пассивно наблюдали, как шикарный лимузин, пропущенный ими на ту сторону, был остановлен, и супружеская пара пересажена в УАЗик «буханку», однако на женщину наручники не надели. (Хотя, по заверениям Камо, именно теми руками снимались виды бывшего Степанакерта из президентской тачки, которой рулил Саркис. Видеоклипы шли за большие бабки дашнакам Диаспоры — расчёсывать ностальгию карабахских беженцев на террористическом Фейсбуке.)

Черт! Совместная операция спецслужб по передаче меня из одного государства в соседнее не подготавливалась. Арест посредника Саркиса случился до моего заявления жертвам «загребона» о нежелании менять мой синий паспорт на зелёный. Звено между Конторами накрылось — связи нет. Меня использовали в односторонней операции, возможно, подлянке, одного КГБ другому. И тут, в этом такси, я типа полковника из песни, которого никто не ждёт, которому никто не пишет, а Мать-Армения вполне даже может и не дождаться одного из пропавших её сыновей! O! Fuck!

Заметая следы скользкой темы, я спросил, сколько ещё до границы. 30 километров. В чернильной темноте за стеклом окна проплывали россыпи огней, светящихся из разных деревушек. Мягко стелилась под колёса узкая полоса асфальта, изредка наезжали встречные пары фар. Азербайджанская граница осталась за моей спиной, следующей должна явиться армянской, за которой меня никто не ждёт, а эта дорога, по логике вещей, бежит по грузинской территории, что объясняет интерес бомбилы к ларам. Ну-ка проверим:

— Тебя как звать?

— Георгий.

Точно Грузия!

Не доезжая 10 метров до высокого крыльца в торце длинного здания, чья вдольдорожная стена тянулась прочь, вся из стекла как непрерывная витрина.

Выгрузку я начал с процессора, затем последовала гитара. Георгий снова поднял тему платы за проезд. Вытаскивать манаты из конверта мне не хотелось, отчётливо и явно. Не потому что жмот, а просто меня тут же раскроет агентурная сеть неприятельских разведок. А чемодан — трофейный, к тому же краденый у прачек.

— Кто тебе вообще сказал везти меня сюда?

Георгий замялся. У меня в памяти вынырнул баскетболист в плаще, с неясными усами, который вылез из его такси и что-то там перетирал с Эльденизом.

— Ну, мне позвонили… попросили… — составил он сбивчивый ответ.

— Так вот тот позвоночник пусть и заплатит лары.

Излив обиду громким хлопком двери, Георгий укатил без комментариев.

По ступеням в облицовке серой мраморной плиткой (1,2 х 0,3 м), я взошёл на крыльцо. Стекло дверей разъехалось, выпуская мне навстречу 2-х здоровенных псов недорогой породы. Не сговариваясь, но на удивление синхронно, они терну́лись шерстью лбов о тыл моих ладоней. Чуть глубже в пустующем зале полицейский в незнакомо-симпатичной униформе адресовал неприятный вопрос молодому маргиналу в джинсах с мешкообразным задом. Тот поволок мешок на выход. Похоже, тут опять таможня.

Вернувшись на крыльцо, я увидел маргинала в недоуменной стойке подле груды моих вещей. Она явно смахивала на поп-арт из инвентаря бродячего цирка. Композиция творилась в порыве вдохновения, или в знак протеста.

У тротуарного бордюра тормознул вместительный пикап от производителей Страны восходящего солнца. В нём пара полицейских в уже слегка знакомой, но всё ещё симпатичной форме.

На вопрос к маргиналу, что он тут выстраивает, ротозей благоразумно удалился в дальнейшую темноту вдоль тротуара.

Чуть виновато, я приблизился к служивым с чистосердечным признанием, что это моё. На дальнейшие расспросы отвечал, что держу путь из Карабаха в Армению.

— Так это далеко!

Я внутренне похолодел. Опять не та граница?!

Нет, вечно мне везёт, — граница та, но до армянской таможни 500 метров. Служивые уложили вещи в кузов, один из них сел за руль и медленно следовал вдоль витринного стекла, по ту сторону которого я продвигался в длинном коридоре, проходя паспортный контроль.

(Третья камера подряд! Да где ж на них сетчатки глаз набраться?!)

После финальной 500-метровки пикап остановился под углом здания КПП в РА.

Груз из кузова складирован под стену в облицовке туфом. Визитная карточка традиционно армянского домостроения. Спрашиваю имя благодетеля в ангельски белой полицейской форме:

— Георгий.

Ну? Я ж говорил, что это Грузия была!