(7) Час потехи

– Ну, и сколько ты получишь за эту статью? – спросила Сатэник.

– Три тысячи! – Незамедлительно отрапортовал я.

(Финансы не та сфера, где стоит каламбурничать или — упаси Боже! — впадать в задумчивость, беседуя с женой.)

– А сколько ты потратишь на "сбор информации" для неё?

– Ну… не больше двух тысяч, – уже с оттяжкой, доложил я.

– Так стоит ли?..

Очень логичный вопрос. Лето на исходе, пора сворачивать мою "сезонную подработку" в газете.

Сделано немало. В том числе шесть очерков для цикла "Степанакерт летом". Так стоит ли писать седьмой?

Если уж совсем начистоту, его бы я и бесплатно написал (только редактору не говорите, ладно?), чтобы подарить любезным сердцу моему степанакертцам обещанные зеркала-фрагменты, куда б они могли засматриваться на себя, в тот или иной час летнего дня, на выбор...

Без седьмого (вечерне-ночного), финального фрагмента, ущербным остался бы цикл. Как же не посмотреться на сон грядущий, после долгого дня?

После долгого дня наступает вечер, приходит пора отдохнуть и отвлечься от всего, что было за день.

У каждого своя — излюбленная, наезженная и заеложенная упорным употреблением — программа отдохновения, однако на сей раз, давайте-ка двинем туда, где рады любому из каждых.

Ну, и как насчёт взять да прошвырнуться по барам и прочим заведениям "индустрии развлечений" вечернего Степанакерта, а? (Вот, просто чувствовал, что идея вам понравится.)

В силу ряда причин, едва ли не единственная возможность для Карабахцев зажить нормальной — по стандартам развитых стран — жизнью, это превращение своей страны в "рай для туристов".

И на то есть солидные козыри:

До недавних пор Степанакерт пленял приезжих только лишь своей роскошной зеленью. Но за последние несколько месяцев, у гостей появилась возможность расширить диапазон хвалебных отзывов: основательно покрасивел архитектурный облик города.

А как же обстоят дела в индустрии развлечений? Готова ли она к приёму валютоносных туристов?

Вот из таких вопросов и родилась идея, что для заключительного очерка необходим "ознакомительный тур" по увеселительным заведениям вечернего Степанакерта.

Но нельзя объять необъятное! И потому, после консультаций со знающими людьми, сложился чёткий план-маршрут:

• ресторан ЦИЦЕРНАК ЦИЦЕРНАК
       на Армянском означает: "ласточка". ,
• дискотека Дворца Молодежи,
• кафе под танцплощадкой в парке,
• казино на Кольцевой,
• зал БИНГО напротив Базара.

Приложением к плану стало твёрдое моё решение, что при сборе информации эта самая индустрия не выдоит с меня более двух тысяч драм. Не дам и — всё тут.

Самым трудным оказалось дожидаться назначенного часа. Конечно, выйди я в поход за информацией на несколько минут раньше, кто бы знал? Но план есть план, даже не утверждённый никакими органами. Даже известный одному тебе, он остаётся планом. Скрипи, но выполняй. Мужик ты или кто?

Но вот он пробил наконец, этот грёбаный — 22:00.

Я ступил за порог в беззвёздную тьму облачной летней ночи, растроганный чуть встревоженным напутствием Сатэник: "Будь осторожен!"

Милая, это ж не в джунгли и не в открытый космос. В Степанакерте все друг другу родственники. Из встречных, каждый второй приходится тебе троюродным: не сестрой, так братом, а каждый третий — кузен твоего бачьянага БАЧЬЯНАГ
     на Карабахском-Армянском означает: "муж сестры жены". Доля риска лишь в том, что могут не распознать в темноте и пройдут не поприветствовав.

. . .

ЦИЦЕРНАК встречает глубокомысленной тишью. Молчит, обрамлённый редкими кустиками, круглый бассейн в центре зала. Ни звука от шеренги дверей в стене, закольцованной вокруг бассейна. Сумрак, тишина, ни души…

Правда, в двух-трёх номерах, желтеет электрический свет сквозь квадратики матового стекла, врезанные поверх дверей.

Щёлкнув выключателем, расположенным (для комфортности) рядом с ручкой ближайшей из них, захожу в кабинет.

Комната два на три метра, стол с приборами на шесть персон, стены с обоями, тюлевая занавесочка вдоль окошечка во всю длину (на всякий, напоминаю — 3 м) прорезанного, под самым потолком. Стулья санаторно-курортного стиля из эпохи застоя — коричневый дерматин на никелированных трубко-ножках.

Рядом с ручкой двери (так быстро привыкаешь к удобствам!), кнопка звонка вызова.

Вскоре после нажатия комфортной кнопки, в дверях явилась женщина в красном фартуке в чёрный горошек. Она же (и довольно скоро) принесла заказанный мною стакан чая.

Чифиристая горечь горячего напитка навеяла философическое настроение, и я вдруг задумался: а зачем люди вообще ходят по всяким там барам с ресторанами? Кушать-пить? Слушать музыку? Всё это могут поиметь и дома, с намного меньшими затратами...

(Нет, ну не за тем, чтоб точно уложиться в 2 тысячи, а так вот подумалось просто...)

И приходит неопровержимо простой ответ. Главный стимул к посещению публичных мест развлечения — стремление показать себя. Вот так я ем, так веселюсь, так одеваюсь… Смотрите и восхищайтесь!

Да и те же самые туристы с куда бо́льшей охотой едут не туда, где есть что посмотреть, а туда, где на них глазеют как на экзотику.

Так что платим мы не за утехи, а за зрителей наших утех. Дома не перед кем красоваться. Там-то нас знают как облупленных, очки не вотрёшь.

И ЦИЦЕРНАК, с его отдельными кабинетами, не менее закономерно вписывается в теорию, навеянную чаем. Просто он для любителей, так сказать, камерного стиля, которые предпочитают оказывать впечатление на ограниченное число зрителей. В конце концов, одна официантка — тоже зритель.

Однако вызвав её появление повторным нажатием кнопки, предпочитаю не делать ей мозги никакими теориями, а спрашиваю, с корректными достоинством: что с меня? Она отлучилась свериться с прейскурантом, а может, для консультации (откуда мне знать, может новенькая, первый день... то есть, вечер). Возникнув заново, она с ослепительной улыбкой объявила: ни-че-го!

Ай, да ЛАСТОЧКА! Здесь готовы к приёму туристов любой масти.

. . .

Дискотека Дворца Молодёжи имеет всё необходимое для заведения её типа.

Глухой подвальный коридор заводит в прямоугольную пещеру, где без передыху и без устали наяривают, молотя по барабанным перепонкам, сорвавшиеся с цепи децибелы рок-рэпных ритмов, а в глаза хлещет разноцветье световых потоков из фар вертушки под потолком танц-отсека.

Оставшиеся две трети пространства перезаполнены круглыми белыми столиками из пластмассы, в тесном комплекте с такими же стульями, каждый. На столах толпятся батареи пивных бутылок. Общение присутствующих сведено к минимуму — грохот музыки не переорать.

Все наблюдают за танцорами, которые (да! вот именно!!!) показывают себя... И есть на что посмотреть!

Молодые люди воочию и целиком осознали назначение различных частей и членов своих созревших тел, они зазывно демонстрируют виртуозную технику владения моторно-двигательным аппаратом уже помянутых частей, членов и остальных конечностей. (Да за такие пляски надо давать звание "мастер спорта" с ходу! Что не слышно?! Говорю: С ХОДУ!! БЛИН!!!)

С интервалом в 3 с половиной минуты, от стойки у входа, через полумрак, рассекаемый звездящими снопами прожекторного блеска из центрифужных фар, утомлённо пробирается женщина в белом фартуке, с подносом в натруженных руках — собирать со столов, временно покинутых танцорами, опустошённую стеклотару…

. . .

А что касается официантки под парковой танцплощадкой, так это её элегантное облегающее чёрное платье, до пола. В углу полукруглого зала — негромкая компания, за парой столов, сдвинутых в один общий.

Моё скромно-кроткое появление простимулировало их сильнее манны небесной. Ну... та пресловутая доза непонятного "снежка" по утрам, если кто-то ещё помнит Библию...

(Зритель! Зритель пришёл! Есть перед кем!..)

Для начала, моложаво-лысый предводитель вывел свою партнёршу в центр зала — чувственно пообниматься в томном блюзе,   возле полметровой струйки фонтанчика-брызгунчика, внутри выложенной галькой ямке, посреди пола.

А отследив, что зритель заказал чашку кофе и приудобился к скользкой пластмассе кресла (ну сколько можно повторять? — конечно, белого, оптом завозить дешевле), застолье встало со своих пластмассовых кресел цвета морской волны (да, ладно — прикалываюсь я, а чё нельзя, как будто? ну-ка, сам чифир кофеем закуси, мне интересно посмотреть, какие ты кренделя начнёшь выфантаживать), из-за стола оптового цвета, в полном составе и — от мала (9 лет) до велика (42+, если не по паспорту) — взбуранили всенародный танец "кочари", правда, без присвистов.

Когда же в кафе зашли ещё две дополнительные, раздельные пары и сели в пластм... в общем, я счёл свой долг исполненным, покидая территорию: теперь свободно обойдутся без меня — могут взаимопоказываться вокруг фонтанчика в полу.

. . .

Незапланированный ЗЕЛЁНЫЙ БАР абсолютно случайно подвернулся на пути (а то ж смотрю — чёт я как-то слишком экономно гуляю, нет?), и стал ещё одним блестящим доказательством в пользу теории самопоказа.

За белыми пластмассовыми столиками, на площадке между тротуаром и проезжей частью центральной улицы, нет свободных мест. А во внутреннем помещении бара, где столы из натурально полированной древесины и мягкие (тоже деревянные!) стулья в стройном готическом стиле, и свечи на столах, и цветной телевизор, и… посетителей ровно трое.

Почему? Приводите любые контр-аргументы, но факт остаётся фактом — через затемнённые стекла бара прохожему не увидать, что вот он вы — тута!..

. . .

Уже за полночь прошёл я вдоль фасадов зданий, примыкающих к Кольцевой.

Сонная тишь. Лишь где-то вдали, на высоких балконных утёсах, сухой бессонный перестук зерни о доску нардов...

Слухи, что кто-то кому-то сказал, будто здесь есть казино, оказались беспочвенно преждевременными…

В запасе оставалось игорное заведение БИНГО, в бывшем доме быта напротив Базара, где метровыми буквами режим на фасаде, что работают до двух ночи.

Я спустился к Электросети, куда пока что не дошли ни асфальтирование, ни освещённость улиц...

По крутой, разворочённой трубопрокладками, вдрызг раздолбанной улице Сасунци Давида,   поднялся до миссии Красного Креста, и вышел на благоустроенный прибазарный асфальт.

Увы, дом быта не подавал признаков азартной жизни. Ни огонька внутри, ни звука. Уличные фонари изливают безмолвный свет на размашистое "… до двух ночи".

Вдруг от углового отсека, где прежде сидел сапожник, а нынче — судя по близлежащей груде белого кубика — приватизирующая перестройка, послышались мужские голоса.

Различив прозвучавшее слово "бинго", подхожу и стучу в кусок жести, прикрученной к решётке временной двери. Захожу.

Двое мужиков ложились спать. Один из них поднялся мне навстречу. Задрав голову на его двухметровый рост, интересуюсь относительно заведения БИНГО.

Были, но в двенадцать закрылись — клиентуры нет. Играют пока вручную. Правда, машину уже привезли, скоро установят.

– А ты меня не узнал, что ли? – спрашивает здоровяк.

В свете фонарей, что проникает внутрь поверх щитов, составленных в виде временной стенки, присматриваюсь к усатому лицу.

– Нет, не припомню.

– Да я ж у вас в доме был. Когда ты ещё на квартире жил, напротив "Маяка". Сергей я — сын тётки твоей тёщи.

Ну извини, родственник, не признал. Извини и спокойной ночи.

Спокойной ночи и вам, дорогие прочие родичи и сограждане. Отдыхайте после долгого летнего дня.

В Степанакерте всё спокойно.

* * *