Низкорослый щуплый Гриня мне почему-то напоминал Гудериана, которого я в жизни не видел. Мелькало в нём что-то такое генштабовское, причём явно из Вермахта. По выходным он отдыхал от блицкригов и на пару с Григорием Григорьевичем ездил рыбачить. Повсеместно, в пределах досягаемости пригородных и дизельных поездов. На удочку или мормышку, смотря по сезону.
Меня подкупила его вера в мой дар целителя. Он тогда остановил меня на лестничном марше уходящем в открытое небо, потому что крыши ещё не было.
– Серёга, помоги!– Он приподнял пальцами верхнюю губу показать беловатый прыщик на десне. Потом отстегнул булавку со внутреннего кармана телогрейки, где в рабочее время держал свои наручные часы, и протянул мне. –«Проколи, а то болит зараза».
Я начал отнекиваться, что невозможно же среди этой пыли, грязи, и всё такое, без антисептиков, потому что для таких операций дезинфекция нужна.
– А где я тебе дезинфекцию возьму?
Ну в боевиках, обычно открытым огнём обеззараживают… Он подержал конец булавки над зажжённой спичкой. Правда, результат меня не удовлетворил – острие покрылось чёрной сажей.
Гриня окинул булавку критическим взглядом, вытер сажу об корку кирпичной пыли и прочих напластований на рукаве своей телогрейки: –«На! Коли!»
А куда денешься? Человек столько внимания уделил дезинфекции...
Мыкола Хижняк прибыл в Конотоп как те темноволосые кудрявые герои Французских романов, что приезжают в Париж с парой су в кармане и честолюбивыми планами покорить столицу.
Правда, у него была при себе троячка и, вместо шляпы с пером, кепка, которая не спасала в тридцатиградусный мороз той ночи.
Он не стал Капитаном мушкетёров, но он единственный известный мне каменщик шестого разряда. Помимо этого, он имел квартиру, мотоцикл УРАЛ без коляски, и жену Катерину, которую, когда не спится, можно притянуть зá уши и разложить… И именно Мыкола Хижняк восполнил знания недополученные мною в институте.
Во время учёбы на Английском факультете НГПИ, я как-то не мог себя заставить прочесть хоть что-нибудь из Томаса Гарди, хотя он был в вопросах экзамена по зарубежке. Даже сам не знаю почему, может какие-то аллюзии нездоровые с его честным именем Саксонских корней, но прям-таки несовместимость у меня с ним. Вот и знаю же, что надо, а всё равно не могу...
Однажды среди штабелей плит перекрытия мы с ним вдвоём рулеткой ширину выбирали и Мыкола начал мне рассказывать мне какую-то длинную путанную историю. Сначала я думал это какой-то сериал из телевизора и только под конец, когда погоня её настигла, но она беспробудно спала от усталости, а он сказал, дайте ей ещё поспать, пока не знает, что её поймали, мне дошло – это так и не прочитанная мной Тэсс из Рода Д'Эбервилей, хотя Хижняк, по ходу сюжета, туда ещё вплёл какой-то билет на самолёт…
Но официально, самой красивой женщиной в нашей бригаде считалась строповщица Катерина. Вера Шарапова ей прямо в глаза так и говорила, хотя она и сама это знала, тем более, что она жена бригадира, а и что такого что не расписаны? Зато у них уже есть сын-семиклассник, от её первого брака.
На голове Катерины косынка из полупрозрачного газа поверх жёлтых кудряшек, а на шее ожерелье из крупных красных бусин. Под цвет помады на губах. Где-то в штабелях бетонных плит перекрытия, недалеко от растворной площадки, у неё заныкан треугольный осколок толстого зеркала, чтобы смотреться в свободное от лопаты время.
Сама себя она считала ничем не хуже Анфисы из сериала «Угрюм-река», особенно когда та явилась видением, чтобы Громов со скалы метнулся. Во всяком случае именно анфисиным призрачным жестом зазывала она меня на битый кирпич на земле, когда я клал угол четвёртого этажа, наутро после той серии: –«Иди, Прошенька! Иди ко мне!» А может просто проверяла хватит ли у меня дури, чтоб кинуться. Ведь ясно же, что не того, после того как от живой порнухи отвернулся...
В тот раз две парочки захотели секса на лоне природы и они всей шарой отошли за городскую черту На Семи Ветрах, метров на двести. Использовали полосу кустов отгородиться от дороги. В пылу спаривания, они не учли недалёкую стройку, где наша бригада отложили инструменты и обменивались экспертными комментариями по ходу командного выступления, как Римляне на трибунах Колизей, когда тому ещё не требовался капитальный ремонт.
(...в эпоху застоя тотализатор ещё не был известен в нашей стране, так что ставок не делали, которая из пар кончит первой...)
Но как же всё до обидного относительно в этом мире! Приходишь к финишу первым, а Анна Андреевна, плотно унасестившись на держаке своей лопаты поперёк банки с грязью, презрительно скажет: –«Тю! Ото и все на шо ты годный?»
И только тот, который не того, отвернулся, сел за поддон и смотрел в обратном направлении, на дальнюю группу Берёз посреди «строительных угодий». Высокие как деревья в Африканской саванне. Нормальные так не поступают…
До женитьбы, Пётр Кирпа жил вдвоём с матерью и зимою регулярно похвалялся, как выйдя поутру в коридор, он ломал кружкой лёд в ведре и пил воду до того холодную, шо аж в зубы заходит.
Из нашей бригады он нравился мне меньше всех, но именно он помог мне доказать всем и, в первую очередь, самому себе, что я настоящий каменщик. Это случилось позднее, когда в бригаду влилась свежая кровь в лице пары девчат, что только-только вышли в свет с ПТУшной скамьи где-то в Западной Украине, и демобилизованного десантника Вовки. Мы тогда кончали второй этаж механического корпуса возле круглосуточной столовой для локомотивных бригад.
При высоте стены свыше 1,2 метров кладка ведётся со столов-риштовок. Между мной и Кирпой было два таких стола, значит метров пятнадцать. Он хотел покрасоваться перед парой молоденьких девчат в свежих ещё телогрейках, которые так смешно выговаривали «йой!», вот он и крикнул: –«Держи, Серёга!»
И метнул в мою сторону кирочку поверх разделяющих нас поддонов и ящиков. Инструмент летел, как томагавк Американских Индейцев, крутясь вокруг своей рукояти.
Я ничего не рассчитывал и не прикидывал. Я просто сделал шаг навстречу и поднял правую руку, а в момент, когда рукоять достигла ладони, мне оставалось лишь стиснуть пальцы. Всё случилось само собой.
Увидев, что я не нырнул за кирпичи на поддоне, чтоб увернуться от броска, а стою с гордо поднятой кирочкой в руке, Кирпа тут же сменил пластинку и похвастался притихшим вдруг девчатам: –«Вот такие у нас в бригаде каменщики!»
Так что, мне есть чем в своей жизни гордиться…
вверх-скок