самое-пресамое
финальное произведение

В конце февраля была рабочая суббота, она же «чёрная суббота». Каждый год шесть суббот такого цвета случались повсеместно, не только в СМП-615. Но я твёрдо сказал, что не приду и в пятницу уехал в Нежин.

Ужинал я на кухне в одиночку, потому что Ира сказала тебе не мешать папе, когда он кушает и забрала тебя в гостиную. Затем я прошёл в спальню, чтобы не побеспокоить никого из телезрителей в гостиной. Да там и сесть-то было негде, потому что твоя тётя Вита приехала из Чернигова провести свой отпуск у родителей.

Ты тоже прибежала в спальню и мы немножко пошумели, Ира пришла утихомирить нас и приготовить постели. Потом она выключила свет, чтобы ты скорее засыпала, а сама вернулась к телевизору, потому что шёл повтор новогодней Кинопанорамы.

Я остался сидеть в темноте перед столиком трюмо… Никаких планов я не составлял, а всё шло само по себе… Когда по звуку твоего дыхания стало видно, что ты спишь, я подождал ещё минут пять, а потом отнёс тебя в кресло-кровать. Потом я разделся и лёг на двуспальное супружеское ложе.

Я долго лежал на спине, задвинув руки под голову. Машины всё реже проезжали вдоль Красных Партизан, но их шум стал ещё невыносимее, как и свет фар проползавший по тюлевой шторе… Бедная Тоня, как они тут жили?

Потом я начал думать про Иру и про себя: как мы дóжили до такого? Дамы, конечно, первыми, но проще начать с меня для простоты отчётности, потому что во мне ничего не осталось помимо смеси из ненасытного желания и ревности, горькой, жгучей. Все остальные чувства успешно удавлены, чтобы не делали больно, только эти два оказались сильнее меня.

Ну а с нею как? В институте ей пофартило вытащить такого козырного туза из колоды. Все подружки усохли от зависти. Потом подружек заслали по распределению, отрабатывать за дипломы, а у козыря подмокла репутация. И тут подкатывает мама с золотым колечком: ты молодая, ещё встретишь хорошего человека, желательно военного лётчика, у них зарплата выше, чем жалкие 120 руб.

И что в итоге? Имеем то, что имеем… тот Советский Пушкин, лизоблюд литсотрудник, назвал это похотью… придурок… похоть приходит, когда уже нет вожделения…

Снова машина воет, издалека, со стороны авиагородка, по свету видно, вон взбирается по шторам, выгибает спину, как гусеница, клонится вперёд, да а мы таки нашли метод снятия стресса от прерывания естественного течения акта в его завершающей фазе для контроля рождаемости применяя способ космонавтов у Артура Кларка что без скафандров сигают из шлюза в раскрытый напротив через открытый космос с побочным бонусом утилизации семени в притираниях чья эффективность благотворного воздействия на кожу многажды выше чем у всяких мумиёв жень-шеней и даже у легендарной травки оджилбой пытливая затейливость любящих любить друг друга переплюнет любую Кама-Сутру я это всегда чувствовал хоть не читал и строчки... а оно нада?. ну не знаю… я их всегда любил какие есть, без акробатики, садомаза, ролевых игр и прочей херни… просто «давай, крошка, сделаем нам хорошо»… простодушное наслаждение, сам знайиш… без лишних вычурностей и да здравствует примитивная ебля...

но погоди-ка-погоди-ка!. а как же насчёт фона эротической музыки? зеркала в потолке, как в спальнях древних Римских поэтов?.. я завязал с поэзией… а и вступительного минета или там завершающего… готов от всего отказаться?. ну это игра на двоих, в конце концов, и крошка чего хочет должна получать… как благородно-самодельный джентльмен я не могу отказывать ей в удовольствиях, верно?. вот ещё одна… до чего же душу выматывают, пока провóют мимо… бедная Тоня, как они тут жили?.

Потом из-за двери в гостиную донеслись голоса с пожеланиями спокойной ночи друг другу.

Ира зашла в спальню. Свет уличного фонаря по ту сторону сеточки тюля и оконной рамы помог ей найти нужный флакончик из выводка перед трюмо и она снова вышла. Я напрягся.

Она долго не возвращалась, а когда пришла и закрыла дверь, то склонилась над тобою –проверить крепко ли я сплю. Ты спала сном младенца и всё дальнейшее тебя не разбудило.

Ира легла рядом со мной под одеяло, пощупала пальцами моё плечо и резко отпрянула:

– Ты? Убирайся отсюда!

– Да тише ты...

– Папа!

ОНА ПОЗВАЛА НА ПОМОЩЬ! ПРОСИЛА ЗАЩИТИТЬ ОТ МЕНЯ!

Я не притрагивался к ей, а просто лежал на боку, подбородком в ладонь согнутой и упёртой в подушку руки, в позе безмятежного пляжника, что прикидывает много ли народу в воде. Меня охватила созерцательная отстранённость, безразличие стороннего наблюдателя, потому что всё стало как-то краями, похер.

Спокойно и раздельно, я произнёс:

– Ты мне надоела.

Так я сказал? Нет! Неправда! Не надоела! Это не я!

И всё же я выговорил слова, и это часть ритуала. Какой ещё ритуал?!. Неважно какой, потому что мне всё было уже... всё равно…

Всё также опирая голову на руку, я протянул свободную ладонь и слегка шлёпнул её о мягкую щёку.

Я?!. Ударил её?! Нет конечно. Это не пощёчина, просто часть ритуала.

Она окаменела в немом изумлении, но было поздно. Я откинулся на подушку и подтянул одеяло до подбородка.

Щёлкнул выключатель. В безжалостно резком свете с потолка, её родители и сестра толпились в дверях. Она выпрыгнула из кровати и влилась в общую массу. Вита принялась издавать традиционные клики семейных скандалов. Иван Алексеевич стоял в пижаме низко понурив голову.

Я видел как трудно даётся ему решение. Или же исполнение. Что если я голый? Перед его княжьим гаремом? Но я ничем не мог ему помочь. У меня тут роль созерцателя. Наконец, он сделал решительный шаг, даже два, ухватился за торчащую из-под одеяла кисть и – выдернул всего меня. Репка рухнула на истёртый коврик поверх пола. Одеяло досталось кровати.

Я ещё чуть-чуть полежал, чтоб не мешать тёще, которая как раз зачитывала над моей головой отходную по моей бестактности, что позволяю себе беспардонно валяться в таком виде перед женщинами. Потому что бегать трусцой по утрам в трусах и майке – пристойный прикид, но только не перед тёщей на её коврике.

Я молча поднялся и, совершенно неожиданно даже для самого себя, глубоко поклонился стряхнуть несуществующую пыль с волос пониже своих коленей. Ритуал заставляет блюсти его каноны, даже когда ты без понятия что это за... ритуал такой.

Я оделся и вышел в прихожую. Тёща проследовала туда же. Проследить, чтоб не совался в холодильник? Её сменила притихшая, внимательная Ира. Я дал ей один рубль и попросил передать Вите, которая одолжила мне эту сумму в прошлое воскресенье. Она кивнула. Я достал лист бумаги из портфеля и написал Вите записку с благодарностью за рубль. Даже могила заморится исправлять графомана...

Ночь оказалась тихой и безветренной. Я провёл её стоя на ближайшей автобусной остановке, как перед той билетной кассой запертой на обед в Одесском аэропорту. Только теперь в руках у меня уже не было трёх роз.

Это была тихая, безразличная ночь посреди зимы… За всю ту ночь мимо автобусной остановки проехали три машины, одна из них Волга. Мне было всё равно. Онемение чувств.

В одноэтажном здании через дорогу дважды загорался и гас свет; должно быть пожилой человек ходил в туалет и обратно. В тёмно-серых сумерках рассвета со стороны авиагородка появился первый утренний автобус и отвёз меня на вокзал...

~ ~ ~