Взвилась, птаха, стремя свой лёт, быстрый чистый зов, взметнутым серебристым шаром ровно вздымался, ускоряясь, зависая, приди, не иссякай, долгий-долгий вздох вдохнул он долгой жизни, в высях парящий, блистающий высью, пламенеющий высоко, в символической светозарности, высокости, эфирной груди, высокости, высокой беспредельной осиянности, повсюду всё взвиваясь, всё вкруг всего, бесконечностьостьость...
— Ко мне!
Сайпольд!
Вот и всё.
Приди. Бесподобное исполнение. Все захлопали. Она должна. прийти. Ко мне, к нему, к ней и к тебе, мне, нам.
— Браво! Хлопхлоп. Ай, да Саймон! Хлопихлопхлоп. Бис. Хлопахлопхлоп.
Молодчина. Браво, Саймон! Хлопхляпхлоп. Бис, хлобис, говорили, кричали, хлопали все. Бен Доллард, Лидия Даус, Джордж Лидвел, Пэт, Мина, два джентльмена с двумя бокалами, Коули, первый джент с бок и бронзомисс Даус и златомисс Мина. Ухаря Бойлана шикарно карые туфли, поскрипывая по барполу, сказали ранее.
Позвякивая мимо монументов сэра Джона Грея, Горацио одноручкового Нельсона, преподобного отца Теобальда Мэттью, коляскатил, как сказано ранее, как раз теперь. Рысью, распалённый, жарковсидененный. Cloche. Sonnez la. Cloche. Sonnez laна французском: "колокола.звук.колокола.звук." . Медленней пошла кобыла вгору у Ротонды, площади Рутланд. Слишком медленна для Бойлана, Ухаря Бойлана, нетерпеливящегося Бойлана, трусца кобылы.
Отзвук аккордов Коули стих, угас в сгустившемся воздухе.
И Ричи Гулдинг выпил своё поверское, и Леопольд Цвейт свой сидр, Лидвел своё гинесскoe, второй джентльмен сказал, они оприходуют два бокала, если она не против. Мисс Кеннеди сулыбила, прибирая, коралловые губы, первому, второму. Она была не против.
— Семь дней в тюрьме,– сказал Бен Доллард,– на воде и хлебе, и ты запоёшь, Саймон, как певчий дрозд.
Лионел Саймон, певец, засмеялся. Отец Боб Коули играл. Мина Кеннеди подала.
Второй джентльмен уплатил. Том Кернан вшествовал; Лидия пришла в восторг, восторг. Но Цвейт безмолвно пел.
Восторженно.
Ричи восторженно дискантил о славном голосе этого молодчика. Он помнил один давний вечер: Сай пел БЫЛ ЧИН И СЛАВА: У Нэда Ламберта было это. Боже милостивый, он за всю жизнь не слыхал такой ноты, он никогда не выводил Что ж ненадёжна доля наша лучше была так чисто, так, Боже, он в жизни не слышал, а ведь любовь не живёт до того звенящим голосом, спроси Ламберта, он тоже тебе скажет.
Гулдинг, с проступившим в его бледности румянцем, сказал м-ру Цвейту с лицом темнее ночи, Сай у Неда Ламберта по Дедалусову почину, пел БЫЛ ЧИН И СЛАВА.
Он, м-р Цвейт, слушал, как он, Ричи Гулдинг, говорил ему, м-ру Цвейту ночи, он, Ричи, слышал его, Сай Дедалуса, исполнявшего БЫЛ ЧИН И СЛАВА в его, Неда Ламберта, заведении.
Шурины: родичи. Мы не общаемся при встрече. Трещина, похоже, в лютне. С ним свысока. Ага. Тем больше он им восторгается. Вечера где Сай пел. Человеческий голос, две шелковистые струнки. Великолепно, куда там всему остальному.
Этот голос был плачем скорби. Теперь потише. Лишь в тиши ощущаешь что слышишь.
Вибрации. Теперь лишь молчащий воздуx.
вверх-скок