После аспидно чёрного асфальта, в самый как раз будет потолковать о "белых пятнах", которые изначально произошли из географии.

Когда люди цивилизовались и развились настолько, что понадобилась уже опись доставшейся им планеты, они принялись составлять географические карты.

То есть, придут в какое-то, скажем, место, и начинают его срисовывать на белую бумагу: тут вот речка течёт – сюда заворачивает; а вон там – гора стоит, лесом обрастает.

Но не во всякое ж можно добраться место. Особенно если горы слишком высокие, леса чересчур дремучие, а вместо рек – водопады гремучие. Или если местное население большие любители шашлыка из приблудных географов. Тогда такие места оставались на карте белыми – неописанными…

Самым белым пятном в ряду тем затрагиваемых и описываемых в местной прессе до сих пор оставался столичный базар.

Не то, чтобы его совсем уж обходили молчанием, как нецензурное слово. Нет.

В работах отдельных авторов он иногда встречается, но всего лишь как фон: "… отбившийся от рук пострел забросил школу и без толку слонялся по базару…"; либо как колоритный трамплин для перехода на другие темы: "…недавно встретился мне на базаре один старый знакомый и – вспомнилось вдруг…"

Если в приведенных цитатах заменить "базар" "парком" или другим каким общественным местом, никто и не заметит подмены.

А между тем—с учетом роли базара в наших частных жизнях, не говоря уж о нашей общественной—он вполне заслуживает быть предметом отдельного рассмотрения.

Вот почему так удивляет факт его "белопятности".

И не сказать, что расположение его чересчур труднодоступное – в общем, как и все. На отсутствие бесстрашных журналистов в местных органах печати тоже не посетуешь – ходят и они на базар, как и все.

И, пожалуй, объяснение неописуемости данной темы как раз в самой е/ повседневности. Трудней всего писать о том, что всем и без тебя известно.

Тут впору, по примеру древних, воззвать к богам заведующим вдохновением с мольбою подмогнуть в столь тяжком трудовом подвиге и ниспослать соответствующую музу, чтоб лира бренчала и перо скребло, но… возникает опасение, а вдруг и в ихних Олимпах перешли на рыночные отношения, а ты тут понятия не имеешь, сколько эта самая муза нынче берёт за визит.

Если же излагать сухой деловой прозой, то в Степанакерте, с высоты птичьего полёта, базаров – четыре, а при наземном обследовании – пять (добавляется зал в одном из помещений бывшего универмага АНИ, он же СКАЗКА).

Тем не менее, говоря "степанакертский базар" все подразумевают один-единственный. Базар.

Двое из перечисленных базаров – тот, что возле Каршелка, и другой, у станции "скорой помощи", не могут считаться таковыми по причине отсутствия там покупателей.

А у базара напротив автостанции функционирует, фактически, только наружный овощной ряд. Для вхождения ж внутрь нужно, как минимум, иметь второй разряд по альпинизму и быть счастливым обладателем хронического насморка.

Что же касается заведения возникшего в угловой секции без вести пропавшего АНИ, то это—максимум—торговый зал.

Базар это ведь не просто место, где можно купить чего-то, но ещё и место, где можно отойти в сторонку и обменяться важной информацией. В торговом же зале, отходя в сторонку, утыкаешься в прилавок напротив.

Исходя из всего вышеперечисленного, предлагаю тот базар, который всем базарам базар и куда идут в Степанакерте, когда идут на базар, именовать в дальнейшем (чтоб другие не впутывались) базаром с большой буквы "б" – Базар.

Все дороги ведут на Базар. И если даже ваша, у истоков своих, была всего лишь горной каменистой тропкой, то перед степанакертским Базаром она превращается в широкий шедевр дорожного строительства по меркам западноевропейских стандартов.

Надолго ли хватит этих стандартов в условиях местного региона – неведомо. Но вот уже три надели как асфальт держится и радует всякого, кто приближается к Базару.

Не менее приятно впечатляет блистательное архитектурное решение высокого портала главных ворот Базара. Ни одесский Привоз, ни Рижский Рынок в Москве не достигали подобных высот за все 70 лет советской власти. Как тут удержишься, чтоб не войти?

Но не ждите от меня описаний обаятельного молодого человека под зонтом, справа, что зазывает вас помериться зоркостью ваших глаз с ловкостью его рук при разбросе трёх карт – вы все его видели; как и нищенку, слева, со смущённо протянутой рукой и младенцем в другой – все проходили мимо.

И не ждите красочных картин с буйным разноцветьем даров щедрой земли арцахской, вперемешку с импортными товарами массового потребления – услуги хозрасчётных муз мне не по карману.

А давайте сразу свернем налево и вниз, где—миновав вторые ворота—подходишь к невысокому крыльцу и двери нараспашку с неброской надписью "директор".

Сам Валерий Иванович Абрамян затягивается импортной сигаретой, в полуприседе на широкие перила крыльца, и собеседует с Бухгалтером Базара – Карапетяном Владиком Агасиевичем.

Выслушав рапорт о целях моего посещения, Директор приглашает в свой кабинет – тесную комнату с одним окном, парой столов и стульев, со шкафом и вокзальным диваном на троих, где по ходу разговора расположились уже представленный Владик Агасиевич и заглянувший полюбопытствовать Кассир – Григорян Самвел Армоевич.

Зашедшая чуть позже Контролёр, Абрамян Каринэ Алешаевна, за все время так и не присела и вышла раньше остальных.

Разговор шёл четкий и по существу.

В штате Базара – 12 человек. Помимо Каринэ Алешаевны есть ещё один Контролёр – Джамалян Ануш Борисовна. Они вдвоём обходят территорию Базара, взимая установленную плату с торговцев.

Цена чека-допуска от 250 до 300 драм. В зависимости от вида товара и занимаемого места.

– А когда видишь человека запенсионного возраста, что вынес десяток пучков зелени,– говорит госпожа Каринэ,– то просто рукой махнёшь, да и проходишь мимо. С такого чего уж брать?

(Тут я догадываюсь, что привратная нищенка стоит там без чека.) А карточный фокусник под зонтом?

Платит исправно, по 250. А в особо удачный для него день – все 500 отваливает.

За чеки, да от камеры хранения, куда сдают на ночь—за 50 драм—свои тюки с товарами "одежные" коммерсанты, Базар получает 5 – 8 тыс. драм ежедневной прибыли.

Деньги идут на содержание штата со своей охраной: один охранник днём и двое ночью, а также на финансирование строительных работ. Ворота (вы их видели) всего лишь верхняя часть айсберга.

Построен стационарный павильон в нижней части Базара. Сейчас работа кипит на сооружении секционного павильона. Подготовлены к пуску два фонтанчика питьевой воды.

Нет, платный туалет не из их ведомства, это частное предприятие, ведь на территории Базара имеются и независимые – приватизированные заведения.

В заключение прошу поделиться каким-нибудь прекрасным, прелестным или приятным фактом. Чтоб было чем попотчевать достолюбезных читателей распронаилучшей страны в мире.

Хлюп–плю-ю-юх!!!

И как мне только удалось не захлебнуться в тут же хлынувшем потоке жалоб и душераздирающих историй!

Люди добрые! Да для таких трагедий Шекспир нужен и просторы пятиактных пьес, а не три газетные столбца.

Основными струями в жалобном потоке были нарекания на налоги и на таможню.

Владик Агасиевич с наглядными цифрами в руках показал невыгодность столичного статуса для небольших городов. В Ереване, городе с миллионным населением, лицензия на занятие торговлей стоит 26 тыс. драм и в Степанакерте, где проживают 50 тысяч человек, такая же лицензия стоит столько же. Шансы несравнимы – цена одна.

Кто-то рискнет, а двое воздержатся. Выходит: один раз 26 – больше, чем три раза по 13?

Вон владелец платного туалета куда лучше разобрался в арифметике: у него цена услуг 25 драм – в два раза ниже ереванских расценок.

Короче, занятие коммерцией в таких условиях – гиблое дело и на этот крайний шаг идут от безысходности, просто некуда больше податься, когда не действует ни один завод, ни фабрика.

– Но позвольте, господин Бухгалтер, в таком случае откуда тут вообще деньги берутся?

– А это родственники присылают из России и прочего зарубежья.

Кассир, Самвел Армоевич, в свою очередь живописал беспредел таможни на въезде в НКР из сопредельной Армении. Заполняешь декларацию, а потом, давай, распаковывайся и показывай поштучно, если, конечно, не откупишься.

А за фрукты и овощи требуют по 30 драм с килограмма – ровно сколько ты сам собирался на них заработать. Так какой, спрашивается, резон ездить – и себя тратить и деньги?

Но на это ещё как посмотреть, господин Кассир, ведь с другой стороны подобное поведение таможни – факт очень даже отрадный. Значит не перевелись ещё гордые люди!

Не желают таможенники жить на подачки-передачи от родственников, а хотят приходить на Базар с собственноручно добытыми средствами. Где и потратят их, чтоб вертелось колесо местной коммерции.

А то ведь до натурального обмена люди докатываются (говорит Каринэ Алешаевна): продавец из овощных рядов выменял костюм у "одёжников" на свою картошку.

В "одежных" рядах сейчас полный штиль: редко когда заглянет клиент поискать беззадники БЕЗЗАДНИКИ —
     на карабахском диалекте армянского: "комнатные тапочки". . Покупательная способность населения сосредоточилась на "закатке", на консервациях к предстоящей зиме.

В общем, подытоживает Директор Абрамян, Базар – дело сезонное. Есть в нём свои приливы и отливы. Вот перед началом учебного года прихлынут за школьной одеждой и прочим снаряжением. Потом опять спад – до последующих праздников.

Хороший получился разговор – откровенный и деловой. А главное – обнадеживающий. Ведь если при всех помянутых трудностях Базар живет и здравствует и строится, то нет на свете сил мощней его и сильнее. Он – победит!

И ещё одно тому свидетельство в том, что через день после этого разговора его тоже начнут асфальтировать.

Правда в России бытует поговорка: "обещанного три года ждут", но здесь вам далеко не Россия и теперь не упустите возможность проверить на практике – сколько ждут обещанного на восточном базаре…